1/2005 (29): Рассказ переводчицы

Эва Василевская, известная переводчица польской литературы, специально для вечера памяти жертв концлагеря Аушвиц-Биркенау по просьбе Оренбургского областного культурно-просветительского центра " Червонэ Маки" написала эти воспоминания.

С Севериной Шмаглевской я познакомилась уже после того, как в 1970 году перевела на русский язык её книгу "Дым над Биркенау". К слову сказать, русский перевод появился намного позже не только увидевшего свет в 1945 году оригинала, но и многочисленных переводов на другие языки. Так уж получилось, что тема концентрационных лагерей, пусть даже нацистских, настораживала тогдашних вершителей наших судеб, - ведь возможны были нежелательные ассоциации:

И вот я в Варшаве.Спешу на встречу с Севериной Шмаглевской, "моим автором". Надеялась поговорить с ней о самом для меня главном - хотела понять, как в этом кромешном аду людям удавалось выстоять, сохранить доброту, достоинство, человеческую душу, наконец. Я ждала откровений.

Однако, уже с первых минут наше общение приняло совсем иной оборот. Я понимала, конечно, что с тех пор, как пани Северина вышла на свободу, прошло много лет, что к тому времени она стала известной писательницей, опубликовала несколько книг. Но для меня, которая совсем недавно перевела "Дым над Биркенау" и продолжала находиться под впечатлением от книги, она оставалась прежде всего узницей, испытавшей все ужасы заключения в лагере смерти.

Только вместо измученной бывшей узницы меня встретила красивая, моложавая. Одетая с неброской польской элегантностью женщина! Меня радушно пригласили к столу, угостили чаем и светским разговором: что слышно в Москве, каковы мои варшавские впечатления. Мы говорили о книжных новинках, об общих знакомых из литературного мира. Словом, обычный разговор малознакомых людей:

Только мне этого было мало - я ведь шла сюда познакомиться с героиней книги, которую я знала чуть ли не наизусть, которой я переболела - перевод такого текста требует от переводчика не только глубочайшего погружения в текст, но и сопереживания, сострадания, книга долгое время не отпускает от себя. И я решилась нарушить светский тон нашей беседы и спросить о том, самом главном. Ответа не последовало, был лишь взгляд и в нём укор, обида, приказ: не смей, не надо!

И тут я поняла, чего ей стоило сохранить в себе человека вопреки всему: тысячам часов, выстоянным на плацу поверки в стужу и в зной, днём и ночью сосущему чувству голода, утолить который куском гнилой брюквы было уже величайшим счастьем, нелеченым болезням, издевательствам и побоям. Я поняла, что зная всё это только из литературы, не имею права вторгаться в её воспоминания.

Но мне уже мило улыбнулись, и беседа потекла по проложенному руслу. Потом мы с пани Севериной подружились, переписывались, поздравляли друг друга с Рождеством и Пасхой. А то, как она взглянула тогда на меня, я помню до сих пор.

Во вступлении к своей книге "Дым над Биркенау" Северина Шмаглевкая писала: "Эта книга - переживания и наблюдения одного человека. Всего лишь капля в громадном, безбрежном океане".

В этот безбрежный страшный мир Освенцима мне пришлось погрузиться снова. 27 января 2005 года - 60 лет со дня освобождения узников лагеря Аушвиц- Биркенау. К этой годовщине известный польский режиссёр-документалист Михал Букоемский подготовил цикл документальных фильмов "Из хроники Аушвица", созданный по сценарию, написанному им вместе с Мареком Миллером. Фильм будет показан в нескольких языковых версиях, русский перевод доверили мне.

"Мы стремились сохранить память об этой трагедии человечества. Пытались приблизить её молодым, тем, кто только узнаёт мир,"- говорит Михал Букоемский. Фрагменты хроники, отрывки воспоминаний десятков свидетелей объединены в отдельные главы: "Самая долгая поверка", "Оркестр", "Платформа в Биркенау", "Любовь", "Зондеркоманда".

Всё это - лагерные будни, которые вспоминают уцелевшие узники Аушвица. Кратко, сдержанно рассказывают они о чудовищных, немыслимых фактах. Так бесстрастно могут говорить только те, кто прошёл все круги ада. И недаром их голоса, сливаясь в фильме в единый могучий хор, звучат как реквием и как предостережение.

< powrót